Глубинные противоречия в экологическом образовании
Юрия Шевчука, Зеленый Крест 07.04.2008
1. Одной из таких идей является “благоговение перед жизнью”, идеологическая и философская доктрина, сформулированная Альбертом Швейцером в первой трети двадцатого века. Швейцер ввёл моральные категории для оценки природных явлений, таких, как жизнь и смерть, и объявил благом то, что служит к поддержанию жизни, а злом — всё противоположное. При этом великий гуманист “выносил за скобки” необходимость ради поддержания жизни приносить смерть, а также то, что, согласно закона пищевой пирамиды, в природе жизнь немногих всегда основывается на массовых смертях, а биологически человек — всё же часть природы, высшая ступень пищевой пирамиды. В действительности природные явления не подлежат моральной оценке; однако же ни философские системы, в том числе и построения Швейцера, ни естественные науки не могут ответить на вопрос, откуда у нас появилось понимание того, что убийства живых существ — безнравственны, даже если происходят вынужденно. Заметим, убийства — безнравственны не потому, что “смерть — это плохо”, как понимают постулат Швейцера при преподавании экологии, а потому что плохо жить убийцей. Наличие “нравственного закона внутри нас”, как известно, удивляло ещё Канта.
2. К сожалению, швейцеровский наивный дуализм вместо апелляции к наличию у человека совести, используют в современной педагогике, пытаясь воспитать в детях “любовь к природе, милосердие и гуманизм”, не сознавая, что на деле толкают ребёнка к практическому двоемыслию. Прежде чем воспитывать в детях “любовь к природе”, учителю следует разобраться, какого цыплёнка он предлагает детям полюбить — живого или жареного. И если живого — то как он предполагает — в дальнейшей жизни его ученики смогут обойтись без жареных цыплят? А если мы будем “любить” и того и другого цыплёнка — жареного для тела, живого — для души — то готов ли он объяснить своим ученикам, чем в итоге им, да и всему роду человеческому, предстоит заплатить за такую раздвоенность?
3. Жизнь и смерть, горообразование и денудация, зима и лето, мороз и засуха, да и сам экологический кризис не подлежат моральным оценкам. Оценивать с точки зрения морали мы можем только действия человека. Разумеется, совесть (нравственный закон, категорический императив, божественное начало) показывает нам, что мы все являемся грешниками, живущими за счёт смертей иных живых существ — да и людей тоже, к примеру, десятков погибших при добыче угля шахтёров, тысяч солдат, защитивших нас в войне, миллионов людей разных профессий, надорвавших силы на тяжёлых работах…. Но оценить человеческую биологическую сущность с моральной точки зрения мы можем именно потому, что в состоянии посмотреть на себя со стороны, чего лишены животные. Поэтому ни о какой “любви к природе” в преподавании экологии речи идти не может — мы можем любоваться совершенством природы, но, в то же время, обязаны отчетливо сознавать, насколько мы чужды ей, насколько её законы неприемлемы для нас, насколько мы становимся хуже, приближаясь в своём поведении к животным — например, когда утоляем голод или иные потребности биологического тела.
4. “Охрана окружающей среды” — понятие не менее абсурдное, чем “благоговение перед жизнью”. Охранять по определению следует то, что хорошо. Зачем охранять то, что и сам бы уничтожил, если бы смог дотянуться? Между тем нет ни одной мировой религии, ни одной значимой философской системы, которая бы утверждала, что этот мир — хорош. Вольтер удачно высмеял сторонников идеи, будто мы живём в лучшем из миров, создав в рассказе “Кандид” образ Панглоса, который, и заболев сифилисом, продолжал утверждать, что всё к лучшему. Христианская эсхатология — учение о конце света — утверждает, что мир постоянно деградирует, что, собственно, и подтверждается нарастанием энтропии в окружающем нас пространстве. Осознание земной жизни как муки или наказания встречается у множества великих писателей и поэтов — “окончится моя земная мука”, читаем мы у Аннинского, “всё упрощается, если признать, что мы живём в аду” — у Синявского… .Рождение ребёнка — именно потому ответственный акт, что мы вспоминаем о крёстном пути Спасителя и в каждом младенце видим Его, которому ещё нести — каждому свой — крест. Зачем же в таком случае охранять то, что несёт в себе внутреннее зло, деградирует и неизбежно будет уничтожено, о чём опять — таки говорят как все религии, так и естественные науки? Только для того, чтобы продлить агонию человечества?
5. Как видно, при более — менее пристальном взгляде на характер преподавания экологии возникает ряд вопросов, которые сводят “на нет” всю пропаганду “зеленых” идей. Не удивительно, что интеллектуальный уровень массы молодых зеленых активистов столь низок — похоже, среди них остаются только те, кто просто не задался этими вопросами.
6. В основные постулаты экологического образования должны, на наш взгляд, входить следующие:
• Избежать общепланетарной катастрофы невозможно, затормозить процесс её наступления — вполне реально. Но усилия в этом направлении следует прикладывать, если есть уверенность, что эволюция человека (или — шире — разума на планете) продолжается и вместо двойственного существа, обладающего моралью и заключённого в белковую внеморальную оболочку, в итоге возникнет нечто иное, не принуждённое убивать, чтобы жить. Чтобы дать ему время возникнуть, возможно, стоит продолжать существование основанной на разрушении и смерти цивилизации.
• Признавая лежащие в основе цивилизации и существования как человечества, так и каждого человека в отдельности разрушение и смерть, мы должны научить людей быть готовыми заплатить за чужую смерть своей, когда придёт на то время, и не видеть в факте смерти ничего более плохого, чем в факте жизни.
• Жизнь и смерть, экологический кризис и нарастание энтропии — внеморальны. Мораль, категорический императив, присутствует лишь внутри людей. В природе морали нет. Поэтому природа не может быть хороша и близка нам.
• Обыденное сознание различает разрушение природы и делит его на оправданное и неоправданное. Неоправданным оно является (с обыденной точки зрения) тогда, когда общечеловеческая мораль его осуждает, когда это разрушение превращается, скажем, в приносящее удовольствие насилие — к примеру, убийство сытыми людьми животных на охоте, или вырезание надписей на стволе дерева. К сожалению, и в экологическом образовании используются подобные вульгарные понятия. На самом деле, не зная цели существования человечества, мы не можем считать оправданным ни один факт разрушения природы человеком. Исходя из этого, мы должны априори считать человечество виновным в неоправданном насилии. Люди должны иметь мужество понимать и признавать его последствия (катастрофы глобальные и болезни и смерти индивидуальные) для всех нас вместе и для каждого из нас по отдельности.
7. Осмысление двойственности — духовной и биологической — человека, объяснение последствий этой двойственности, воспитание готовности понести ответственность за эту двойственность, изложение гипотез путей преодоления этой двойственности в ходе эволюции, принадлежащих Пьеру Тейяру Де-Шардену, Вернадскому и Н. Н. Моисееву — вот, на наш взгляд, задачи современного экологического образования. Это — единственная школьная дисциплина, где молодой человек может выучится достойному поведению перед лицом обстоятельств непреодолимой силы, к которым как раз и относятся биологическая природа человека и различные следствия этого, включающие, в том числе, неизбежную смерть — как человека, так и человечества.